– И главное, София, это класть одно яйцо, не больше, а то блины будут резиновые, – объясняла мне Галина, наша домработница в Мурманске.
Ее сестра – близнец уже год работала у Елены и Миши, и она Алексу порекомендовала Галину.
Это замечательные две женщины, умелые, быстрые и очень деликатные.
Вера и Галина всю жизнь проработали домработницами, а вот личная жизнь их не сложилась, жили они вдвоем в небольшой квартире в Мурманске, и никого у них больше не было во всем мире. Они были очень похожи, не знаю, как их различала мама в детстве и даже состарились они абсолютно одинаково.
– Ты справишься, здесь нет никакой большой науки! – сказала мне Галина, когда я вылила на сковородку свой первый блин.
В это время мне позвонила Елена, что они с Ильей меня ждут на йогу через полчаса.
Я дожарила свой первый блин, Галина, поняла, что мне пора уходить, сказала, что все допечет сама, а я побежала переодеваться для йоги.
Елена была сегодня в красном обтягивающем трико-комбинезоне, у нее потрясающая фигура. Каждый день у нее новый наряд для занятий. На ней не было ни грамма косметики, волосы были уложены в красивый пучок, как у балерины, и только в ушах сверкали огромные бриллианты, те самые, что ей муж подарил в Нью-Йорке.
В комнату вошел Илья.
– Я не готов, ты давишь сильно на меня! – сказал он, глядя на Елену, но по ее взгляду понял, что они не одни и резко повернулся в мою сторону.
– София! Привет! Как дела? – спросил он меня.
– Привет! Немного болят мышцы, но в целом, отлично! – сказала я и улыбнулась Илье, а он мне нет, он вообще не улыбался. У него было красивое молодое лицо c серыми печальными глазами, ровный прямой нос и четко очерченные губы, которые никогда не трогала улыбка.
– Начинаем с дыхания, на счет восемь. Готовы? Считаем до восьми вдох, задерживаем дыхание до восьми, выдыхаем на счет восемь и опять задерживаем дыхание до восьми.
Через какое-то время мы приступи к ассанам, Илья физически участвовал в каждом моем и Ленином движении, корректировал каждую нашу позу, был партнером в каждой ассане. Ни один преподаватель йоги не давал мне такого понимания собственного тела.
– Как жаль, что через два дня ты уезжаешь, занятия с тобой мне очень помогли. – сказала я после часа интенсивных практик. – Ты должен поехать в Нью-Йорк работать, я думаю, что там на твои классы будет не попасть.
– Но ты же поняла основные принципы и теперь сможешь заниматься сама. А по поводу Нью-Йорка надо подумать. – и первый раз мне показалась его губы тронула легкая улыбка.
– Нью-Йорк – это замечательная идея, но московские клиенты этого тебе не простят, – шутя сказала Елена Илье.
– Я знаю, – сказал Илья.
– Вы придете с Алексом к нам вечером на ужин? – спросила меня Елена.
– Придем, или вы к нам, Галина печет блины. – весело ответила я.
– Тогда мы к вам, мы принесем икры к блинам.
– Отлично, у нас есть план на вечер – с улыбкой сказала я.
Почти все время, что я в Мурманске, шел сильный снег и единственное развлечение вечерами из-за непогоды было ходить к друг другу в гости.
– Тогда до вечера, – сказала мне Елена. Мне почему-то показалось, что она хочет от меня быстрее отделаться.
– И вот представляете, он все сделал сам, монтировал ночами. Он мне уже показал часть фильма, настоящее взрослое документальное кино, а ведь ему только четырнадцать лет. – Михаил мог говорить о своих детях часами, он их боготворил, Олежека и Марусю. – У ребенка талант, он хочет быть режиссёром.
– Миша, он еще десять раз все поменяет, думаю, что через пару недель он найдет себе новое увлечение. Ты просто сам каждый раз бежишь впереди него и поддерживаешь во всех его начинаниях, и бедный ребенок теряется от такой твоей вовлеченности в каждый его проект.
– Лена, ты просто занята только собой, и не в курсе жизни своих детей. Ты вчера перезвонила Олежеку, он хотел с тобой поговорить?
– Я нет, но зато ты ему позвонил раз шесть, тебя слишком много в жизни ребенка.
– А тебя слишком мало, – раздраженно сказал Михаил.
Но, на самом деле вечер был просто чудесный, блины, икра, немного шампанского. После ужина мы перешли в гостиную, Алекс разжег камин, и мы все уютно устроились у огня. А тема детей Елены и Михаила возникала почти каждый вечер, мы уже привыкли с Алексом. Михаил был очень любящий, но тревожный и все контролирующий отец, а Елена действительно была достаточно равнодушна к теме собственных детей, во всяком случае, в разговорах, чем бесконечно раздражала своего мужа.
– А что, если нам на эти выходные поехать в Териберку? – спросил Алекс, меняя, не интересную нам тему, – говорят там красиво и может еще увидим Северное сияние, я обещал Софии, она поэтому и прилетела в Мурманск.
– Да, только поэтому я здесь, увидеть северное сияние, – весело ответила я.- Но, если честно, это моя мечта.
– Тогда решено, в субботу утром выезжаем на одну ночь, может нам повезет и ночь будет ясной, и мы увидим северное сияние. Да и просто постоять почти на краю света, на берегу Баренцева моря.
— Это там Звягинцев снимал свой фильм «Левиафан»? – оживленно спросила Елена.
– Да, прославил на всю страну забытое богом место, – ответил Михаил.
– Миша, давай тоже поедем, я хочу там побывать, ты же знаешь, мне это интересно. – попросила Елена.
– Не знаю, не обещаю, если у меня получится решить до выходных одно дело. – ответил Михаил.
– Какое дело, Миш? – удивился Алекс.
— Это мои дела! Не все же должно быть связано с работой. – раздраженно ответил Михаил. – Если получится, мы с вами, но не знаю, не обещаю.
